Конфиденциальность: гарантии, допустимые исключения, нарушения
27.06.2022
• Нахождение под медицинским наблюдением составляет врачебную тайну.
• Законом установлены случаи, когда предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, допускается. Однако и в этих случаях, раскрывать или нет врачебную тайну, решает врач.
Статья 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан гласит: «Информация о факте обращения за медицинской помощью, состоянии здоровья гражданина, диагнозе его заболевания и иные сведения, полученные при его обследовании и лечении, составляют врачебную тайну. Гражданину должна быть подтверждена гарантия конфиденциальности передаваемых им сведений.»
Запрещает распространение сведений о состоянии здоровья и Федеральный закон от 27 июля 2006 года № 152-ФЗ «О персональных данных», относящий такую информацию к специальной категории повышенной защищенности, наравне с данными о расовой, национальной принадлежности, политических взглядах, религиозных или философских убеждениях, интимной жизни.
Обязанность обеспечивать приватность информации о пациенте ложится как на лечащих врачей, так и на должностных лиц, осуществляющих управление медицинскими службами. «Все, кто принимает участие в лечебном процессе, или контролирует его, должны осознавать, уважать и сохранять конфиденциальность взаимоотношений врача и пациента», – утверждается в Принципах предоставления медицинской помощи в любой системе здравоохранения.
В Постановлении по делу «Z против Финляндии» от 25 февраля 1997 года Европейский Суд по правам человека признал, что «защита конфиденциальности сведений о состоянии здоровья имеет решающее значение не только для неприкосновенности частной жизни пациента, но и для сохранения доверия к врачам и вообще к службам здравоохранения».
Упомянутая статья 61 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан устанавливает перечень случаев, когда предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, допускается без согласия гражданина или его законного представителя. Это возможно:
1) в целях обследования и лечения гражданина, не способного из-за своего состояния выразить свою волю;
2) при угрозе распространения инфекционных заболеваний, массовых отравлений и поражений;
3) по запросу органов дознания и следствия, прокурора и суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством;
4) в случае оказания помощи несовершеннолетнему в возрасте до 15 лет (а несовершеннолетнему, больному наркоманией, – в возрасте до 16 лет) для информирования его родителей или законных представителей;
5) при наличии оснований, позволяющих полагать, что вред здоровью гражданина причинен в результате противоправных действий;
6) в целях проведения военно-врачебной экспертизы в установленном Правительством РФ порядке.
В свою очередь Федеральный закон «О персональных данных» допускает в статье 10 использование сведений о состоянии здоровья определенного лица в случаях, если:
1) имеется письменное согласие субъекта персональных данных на их обработку;
2) сведения обрабатываются в целях оказания медицинской помощи, получение же согласия человека, к которому они относятся, невозможно;
3) сведения обрабатываются в медико-профилактических целях, в целях установления медицинского диагноза, оказания медицинских и медико-социальных услуг при условии, что обработка персональных данных осуществляется лицом, профессионально занимающимся медицинской деятельностью и обязанным сохранять врачебную тайну;
4) обработка персональных данных необходима в связи с осуществлением правосудия;
5) обработка персональных данных осуществляется в соответствии с законодательством о безопасности, об оперативно-розыскной деятельности, а также в соответствии с уголовно-исполнительным законодательством РФ.
Закон устанавливает, что любая обработка персональных данных допустима лишь в объеме, исключающем избыточность, т.е. соответствующем целям данной обработки (статья 5).
В предусмотренных законом случаях и при осуществлении своих полномочий запрашивать информацию, составляющую врачебную тайну, вправе:
1) судьи (статья 1 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации»);
2) сотрудники милиции, если эти сведения необходимы в целях предотвращения, выявления и раскрытия преступлений, производства дознания, следствия и по делам об административных правонарушениях, выдачи разрешений на ношение и хранение гражданского и служебного оружия (пункт 4 статьи 11 в системном единстве со статьей 10 Закона РФ “О милиции”);
3) сотрудники ФСБ в аналогичных случаях (статьи 12, 13 Федерального закона «О Федеральной службе безопасности»);
4) органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, и только в отношении конкретных лиц, являющихся объектами оперативно-розыскных мероприятий (статья 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).
Сотрудники наркоконтроля наделены правом запрашивать информацию о состоянии гражданина на диспансерном учете только в связи с проведением оперативно-розыскных мероприятий и расследованием определенного уголовного дела, так как федерального закона, определяющего обязанности и права наркополиции (как они определены для милиции и ФСБ), не существует.
Практика «сверки» состоящих на наркологическом учете с данными МВД основывается на неоднократно упоминавшемся устаревшем межведомственном приказе № 402/109 от 20 мая 1988 года и является незаконной.
Данные о наркопотребителях не могут быть предоставлены ни МВД, ни ФСКН в виде списков пациентов, находящихся на учете. Единственным правовым механизмом, применимым в данном случае, может быть запрос относительно определенного гражданина (с указанием оснований обращения, предусмотренных законом).
Остается открытым вопрос о праве прокурора иметь неограниченный доступ к информации, содержащей врачебную тайну. Согласно статье 6 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» справки, документы и их копии, необходимые при осуществлении возложенных на органы прокуратуры функций, представляются по требованию прокурора безвозмездно. Как отмечает Ю.Н.Аргунова, некоторые должностные лица считают для себя допустимым, основываясь на нормах федеральных законов, наделяющих их правом на получение информации, запрашивать сведения, составляющие врачебную тайну. Но коль скоро статья 61 Основ не предусматривает такого основания ограничения врачебной тайны как проведение прокурорской проверки, прокурор вряд ли может (вне рамок судопроизводства) обращаться к персональным данным о состоянии здоровья, в том числе о нахождении на наркологическом учете того или иного лица, без согласия последнего. Нет ясности и в том, допустимо ли получение сведений, составляющих врачебную тайну, по запросам адвокатов, представляющих интересы третьих лиц.
Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре) дает адвокатам право собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе право запрашивать справки, характеристики и иные документы от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, а также иных организаций.
В то же время Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан не наделяют адвоката такими полномочиями, т.к. в статье 61 запрос адвоката как основание ограничения врачебной тайны не упоминается. По мнению Ю.Н.Аргуновой, из этого следует, что предъявленная адвокатом суду справка из наркодиспансера о том, что лицо, не являющееся его доверителем, состоит на учете, не может быть приобщена к делу и оценена в качестве источника доказательств, так как эта справка была добыта заведомо незаконным путем.
Представляется, что при конкуренции Основ и Закона об адвокатуре определяющую роль играет ФЗ «О персональных данных», допускающий использование сведений о здоровье человека без его согласия в связи с осуществлением правосудия. Адвокат является равной стороной в состязательном процессе. И то, что фигура адвоката не упоминается в статье 61 Основ – вопрос конституционности этой статьи. Наделение одной из сторон (в уголовном судопроизводстве – прокурора, следователя и дознавателя) доступом к врачебной тайне, при том, что адвокат «в связи с проведением расследования или судебным разбирательством», согласно статье 61 Основ, таким правом не пользуется, не соответствует принципам состязательности и равноправия сторон (статья 123 Конституции РФ).
Следует подчеркнуть, что статья 61 Основ не требует от врача раскрытия врачебной тайны в любом случае, даже при поступлении официального, основанного на законе запроса. Предоставление куда бы то ни было сведений о пациенте «допускается», т.е. является не обязанностью, а правом врача, находится в его исключительной компетенции. Никакой акт, тем более ведомственная инструкция, не может содержать императивных предписаний, вынуждающих врача нарушить данную им клятву хранить врачебную тайну.
Не вызывает сомнений, что врач должен обладать свидетельским иммунитетом наравне со священнослужителем и адвокатом. Однако, в силу несовершенства уголовно-процессуального закона, врач как носитель профессиональной тайны остается уязвимым, т.к. не защищен от уголовного преследования по статье 308 УК за отказ от дачи показаний.
С учетом перечисленных исключений, за разглашение врачебной тайны возможна уголовная ответственность по статье 137 Уголовного кодекса РФ («Нарушение неприкосновенности частной жизни»). Максимальная санкция по данной статье – лишение права занимать определенную должность или заниматься определенной деятельностью на срок от двух до пяти лет.
Человек, которому разглашением конфиденциальной информации о состоянии здоровья, в том числе о нахождении на наркологическом учете, причинен моральный, а также материальный вред (увольнение с работы, упущенная выгода и т.п.), вправе, согласно статье 1068 Гражданского кодекса РФ, требовать в суде его возмещения. Ответчиком по иску признается юридическое лицо, причинившее вред (например, наркодиспансер или больница), даже если виновно в этом должностное лицо (лечащий врач), а не администрация учреждения. Так по закону. Фактически же статья 137 УК является «спящей», а взыскания – гипотетическими.
Не уголовная, не гражданско-правовая ответственность, но долг врача и профессиональная совесть должны препятствовать любым формам нарушения врачебной тайны. Как закреплено в Этическом кодексе российского врача, «врач должен отказаться от сотрудничества с любым физическим или юридическим лицом, если оно требует от него действий, противоречащих этическим принципам, профессиональному долгу или закону». Не относящееся к случаям, предусмотренным законом, предоставление – как это происходит сегодня – правоохранительным органам или работодателям информации о наркозависимых и иных лицах, состоящих на учете, незаконно. Более того, каждый конкретный случай, даже если он подпадает под допускаемые законом ограничения конфиденциальности, должен оцениваться врачом-наркологом, прежде всего, с этической и профессиональной позиций. И если врачебная этика требует сохранения тайны, долг врача – отказать в запрашиваемых сведениях, от кого бы ни исходил запрос.
Несмотря на отдельные изъяны, законодательно врачебная тайна достаточно защищена. Но поскольку законы и этические кодексы не всегда соблюдаются, не приходится удивляться всеобщей уверенности в неизбежном разглашении факта нахождения на наркоучете, если эта информация кому-либо понадобится. Нередки случаи, когда без согласия достигшего 16-летнего возраста и дееспособного гражданина о его диагнозе либо нахождении на учете ставятся в известность родственники или информация передается по месту работы или учебы. Соблюдение конфиденциальности и медицинской тайны очень важно для наркопотребителей: стигматизация и нарушения прав, с которыми они сталкиваются в повседневной жизни, вынуждают их скрывать свой диагноз не только от общества, но и от своих близких. Так, согласно данным Сергея Олейника, более трети потребителей инъекционных наркотиков встречались с подобными ситуациями (34% от общего числа опрошенных). 52,5% указали на то, что их диагноз был сообщен сотрудникам правоохранительных органов.
Анализ вопросов, поступающих в консультационный пункт сайта hand-help.ru и на сайт narkonet.ru (несмотря на принципиальные различия этих ресурсов), показывает, что угроза передачи сведений о постановке на учет – основное препятствие обращению наркозависимых за специализированной медицинской помощью в государственные и муниципальные учреждения здравоохранения. Люди боятся отчисления из вуза, увольнения с работы или невозможности трудоустройства по специальности. Опасения не беспочвенные.
Таким образом, наркоучет, изначально построенный на принципе «сверки» конфиденциальных данных между медицинской и милицейской службами, играет деструктивную роль разрушителя социальных связей и социального статуса «подучетных» – в основном, молодых людей, – способствует их криминализации и, в конечном итоге, провоцирует рост наркопотребления и тюремного населения. Сознание человека, пострадавшего за употребление запрещенных веществ, фиксируется на этих веществах. Он становится наркозависимым из принципа. В глазах окружающих и в своих собственных глазах он уже не студент, употребляющий наркотики в развлекательных или экспериментальных целях, а наркоман. Это сокращает шансы на выздоровление одних и повышает риск перехода из разряда эпизодических, игровых потребителей в аддиктивную стадию.
Важно отметить, что не предполагаемое, а, как можно наблюдать, почти всегда неизбежное информирование вовне о постановке на наркоучет препятствует доступу к врачебной помощи той части нуждающихся в ней потребителей, которая не может себе позволить платное анонимное или негосударственное коммерческое лечение. На учет попадают, конечно, и бедные, и богатые, хотя первые чаще, чем вторые. Но добровольно лечиться в бюджетные амбулатории и стационары готовы были бы пойти только те, кто имеет мотивацию, но не в состоянии лечиться за деньги. Они не идут туда, потому что знают: там не соблюдаются гарантии конфиденциальности.