|
…То ли по ошибке, то ли по какой другой причине, но на титульном листе появилась пометка «ДСП». То есть для служебною пользования. Хотя, по сути, она противоречила содержанию документа.
— Ну, посмотрите — Зазулин открывает нужную страницу. — Пишут, что меры по противодействию наркомании осуществляются без надлежащей поддержки институтов гражданского общества. А общество — ни сном ни духом о том, что государство нуждается в его поддержке!
Впрочем мой собеседник больше ликовал, чем возмущался. Еще бы: документ, который он показывал, принят на заседании не чвго-нибудь, а Совета безопасности РФ, которое состоялось в конце прошлого года. Называется он «О мерах по совершенствованию государственной политики в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотиков и распространением наркомании в стране».
Госполитика против наркотиков? Когда год назад мы впервые встретились с представителем ECAD в России Георгием Зазулиным, он только мечтал о такой. И мы — вместе с ним. В «Вестнике» вышел материал «Войну наркотикам должна объявить власть». Такую позицию отстаивает созданная в начале 90-х международная организация ECAD, аббревиатура которой расшифровывается следующим образом: европейские города против наркотиков. Но одно дело — организация, и другое — когда руководители страны приходят к выводу, что «резкое ухудшение наркоситуации в стране… создает серьезную угрозу национальной безопасности». Так говорится в упомянутом документе, который, в частности, предписал полпредам Президента сформировать окружные координационные антинаркотические комиссии. Членом той, что на Северо-Западе, стал Зазулин.
— Я понимаю так, — рассуждает он, — если Владимир Путин говорит, что наркотики угрожают национальной безопасности, то наши главы администраций, директора предприятий, учреждений должны сказать: это у меня существует угроза.
Действительно, в общих-то словах о проблеме все уже накричались до хрипоты, а толку? Совбез «спустился» в своем решении к каждому руководителю образовательного учреждения: в качестве одного из критериев их деятельности Министерству образования велено ввести показатель состояния антинаркотической работы среди учащихся. Минпромнауки поручено разработать приборы дистанционного обнаружения наркотиков в транспорте, в товарах и грузах. Перед Минюстом и Минздравом поставлена задача: усовершенствовать практику принудительного (!) лечения больных наркоманией.
Признаки лоббирования либерального отношения к немедицинскому приему наркотиков обнаружили уже в 87-м году, когда Верховный Совет тогдашней РСФСР ввел понятие «небольшие размеры наркотических средств». Для тех, кто попадался с такими «размерами», наступала не уголовная, а административная ответственность. Еще хуже было другое. Наркоманы и дельцы стали хранить небольшие, зато высококонцентрированные дозы наркотиков. Стоимость их возрастала не в пример «стоимости» административной ответственности. Дельцы наживались практически под прикрытием закона.
А в 90-м году, как пишут научные сотрудники МВД. «Комитет Конституционного надзора СССР вынес заключение, согласно которому принудительное лечение наркоманов существенно ограничивалось, а потребление наркотиков приравнивалось к неотъемлемому праву человека, который ни перед кем не обязан бережно относиться к собственному здоровью». Сравните с прошлогодним решением Совбеза по поводу лечения…
— В начале 90-х, еще работая в МВД, я не мог понять, что происходит, — вспоминает Георгий Зазулин, в прошлом начальник управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Санкт-Петербурга и Ленинградской области. — Из Уголовного кодекса выбрасывают статью об ответственности за употребление наркотиков. В 96-м МВД подготовило закон «О наркотических средствах и психотропных веществах» — и его принимают только в 98-м.
Мы теряем два года! А ведь там есть статья, определяющая государственную политику, которая «направлена на установление строгого контроля за оборотом наркотических средств… на постепенное сокращение числа больных наркоманией…». Что касается мер, предусмотренных за употребление наркотиков, то они появятся только с новым КоАПом, который вступит в силу этим летом. Столько лет прошло! Я уже в милиции не работаю…
— Но и теперь ответственность за употребление будет не уголовная, а административная.
— А другой и не надо: в тюрьмах все равно всем места не хватит. Главное: для милиции теперь решен вопрос о том, кто такой наркоман. Не больной (таким он остается для медиков), а правонарушитель. И теперь можно, опираясь на законодательство, сказать ему: вы, дорогой, нарушаете нормы человеческого общежития.
Проблема наркотиков существует более десяти лет, и нельзя сказать, что ничего не делалось. В сфере образования появились психологи, медикам штаты добавили, милиции — тоже. Но все это время мы вкладывали что-то не в мозги, а в штыки. Вот вложили в милицейские кадры, показатели вроде бы возросли, а цена героина-то не увеличилась. Значит, он по-прежнему доступен. Формула должна быть такой: лечение — доступно, а наркотик — нет. Вообще, сейчас огромная надежда на полпредов.
Борьба с наркотиками достигла апогея: государство наконец-то признало в них угрозу для своих граждан.
Жаль только, что не сделало этого раньше, предваряя беду. Скажем, в те годы, когда европейские города стали объединяться против наркотиков…
|
