Преступник

26.12.2021

С подрывом гипотезы о рабской зависимости расшатываются и представления о наркоманах как о ворах, грабителях и проститутках. Согласно народной молве, губительная привычка прямо-таки толкает наркомана на преступление. Вот высказывание двух датских полицейских из полицейской хроники 1978 года:

«Исходя из собственного опыта и основываясь на беседах с лечащими врачами, мы предполагаем, что число наркоманов, использующих так называемые «тяжелые наркотики», в Дании составляет около 5 000. Опыт показывает, что каждому из этих наркоманов требуется 600-700 крон в сутки на поддержание своей привычки, что дает цифру, составляющую около 250 000 крон в год. Если помножить эту цифру на количество наркоманов, получается, что только эта группа обеспечивает оборот наркоторговли приблизительно в 11/4 миллиарда (1.250.000.000 крон) в год. Сюда же добавим средства, затрачиваемые другими группами наркоманов, потребляющими стимуляторы нервной системы, галлюциногены и производные конопли (гашиш), размер оборота которых не поддается сколько-нибудь точной оценке.

При таком экономическом раскладе становится очевидным, что различных пособий из государственных источников может хватить только на несколько дней, а потом наркоманы вынуждены добывать деньги незаконным образом — либо путем торговли наркотиками, либо с помощью краж, разбоя, проституции и т.д. У нас нет никаких данных относительно размаха преступности, сопутствующей наркомании. Тем не менее, учитывая расценки перекупщиков краденого, можно с определенной долей уверенности утверждать, что размер хищений, совершаемых наркоманами указанной группы для обеспечения себя необходимым ядом, должен исчисляться в миллиардах».

Эта цитата приводится Бальвигом (1983, с. 57-58). Бальвиг также цитирует психолога Стена Хегелера, в хронике которого появляется сумма почти в два миллиарда крон, якобы необходимая наркоманам для покрытия расходов на наркотики. Понятное дело, что раздобыть такие деньги можно только нелегальным путем. Проблема заключается в том, что вор не имеет возможности сбыть краденое за реальную стоимость. Нередко высказывается мнение, что наркоманы должны украсть товаров на сумму, в четыре раза превышающую предполагаемые расходы на удовлетворение потребности в наркотиках. Энрот и Ленке берут за основу своих расчетов это расхожее представление и приходят к выводу, что стоимость украденного стокгольмскими наркоманами должна составлять 3,65 миллиардов в год. Для описания ситуации, сложившейся в Норвегии, предоставляем слово Туре Хёлю:

«Честь самой фантастической догадки на сегодняшний день принадлежит журналисту «Дагбладет»18 Хельге Омотсбаккену. Его статья — пять колонок на первой странице — вышла под кричащим заголовком «СТОИМОСТЬ НАРКОМАНИИ: 4 МИЛЛИАРДА». Находчивому журналисту попалась под руку статистика КРИПОС по таможенным конфискациям. А дальше все было просто: полиция и таможня производят конфискацию максимум 5% от всех ввозимых в страну наркотиков. Отсюда выводится элементарное уравнение:

Уличная цена за грамм каждого наркотика х объем конфискованных наркотиков х 20 = оборот наркорынка.

Шустро считающий журналист, однако, не учел еще парочку «истин» о наркомании, также часто подающихся нам средствами массовой информации, например: единственная возможность для наркомана раздобыть денег на наркотик — это воровство. А вору редко удается выжать из скупщика более 10-20% от реальной стоимости краденого. Поэтому «Дагбладет» надо бы умножить свои 4.000.000.000 крон на 5 или 10, чтобы получить реальную стоимость «ценностей, сгорающих в наркотическом чаду». Проблема только в том, что 20-40 миллиардов крон как-то плохо соотносятся, например, со стоимостью украденного имущества по заявлениям граждан страны в полицию». Если, подобно Бальвигу (1983), Энроту и Ленке (1980), Хауге (1982) и Хёлю (1983), поближе приглядеться к этим цифрам, становится ясным, что они не выдерживают никакой критики. В 1977 году (данные за этот год, по-видимому, и послужили основой для цитируемых выше рассуждений датских полицейских) размер зарегистрированных краж составил 511 миллионов крон. Если вычесть стоимость угнанных автомобилей — которые довольно трудно продать, и большую их часть впоследствии находят, — то величина потерь равняется 306 миллионам крон. Нужно также помнить о том, что вор получает на руки только четвертую часть этой суммы, и тогда миллиардный оборот очень быстро съеживается до цифры менее ста миллионов крон. Не говоря уж о том, что воровство существовало в Скандинавии и до того, как появилась наркомания, воруют и без участия наркоманов.

Можно возразить, что низкие цифры стоимости украденного, приводимые Бальвигом, объясняются тем, что они затрагивают лишь зарегистрированные преступления против застрахованной собственности. По этому поводу Бальвиг замечает (1983, с. 47 и 49):

«Исследования, проведенные среди жертв ограблений, подтверждают, что большая часть краж остается незаявленной. Процент скрытых краж довольно велик. Но в то же время исследование показывает, что при решении заявлять в полицию о краже или нет, жертвы руководствуются соображениями экономической целесообразности. Чем выше финансовые потери, тем больше вероятность заявления в полицию, особенно если имущество было застраховано. В результате получается, что финансовые потери в подавляющем большинстве случаев скрытых краж оказываются весьма скромными, по крайней мере, по мнению жертв.

Одним словом, можно сделать вывод, что финансовые потери от скрытых краж, по сравнению с потерями от краж зарегистрированных, оказываются довольно скромными. И при цифре в 511 миллионов, описывающих размер потерь от зарегистрированных краж в 1977 году, маловероятно, чтобы размер потерь от скрытых краж превысил 75 миллионов, а общая сумма — 600 миллионов крон».

Энрот и Ленке (1980, с. 11) составили таблицу, описывающую стоимость украденного и величину воровской добычи в Стокгольме в конце 1970-х годов. В нашей книге это таблица 7.2-1. Здесь мы обнаруживаем ту же тенденцию, что замечает и Бальвиг. Стокгольмские исследователи также ссылаются на исследования незарегистированной преступности (Перссон, 1976).

Таблица 7.2-1. Экономическое значение преступлений против собственности, выраженное в миллионах шведских крон

Экономическое значение преступлений против собственности, выраженное в миллионах шведских крон

а) Частота заявлений в полицию о нападениях на частных лиц довольно высока, но оценить размер ущерба не представляется возможным.

Рагнар Хауге (1982, с. 55) использует максимально приемлемый метод для критической оценки тех предполагаемых миллиардов, которые должны награбить наркоманы для поддержания своей привычки:

«Достаточно обратиться к элементарному здравому смыслу, чтобы стало понятно, насколько далеки от истины представления о преступности среди наркоманов. Многие опираются на утверждения, что наркоманы тратят по 3-4 тысячи крон в день на наркотики, сумму, которую им приходится добывать с помощью воровства. Поскольку цены у скупщиков краденого сильно занижены, наркоманам надо красть ценности на сумму, вчетверо превышающую необходимую. Однако таким образом мы приходим к ежедневному обороту в 10-15 тысяч крон. Чтобы наворовать ценностей на такую сумму, а потом обратить их в наличность, надо немало потрудиться. Можно только удивляться, как у наркоманов вообще остается время на прием наркотиков при таком тяжелом рабочем дне. К тому же, наркоманы ослаблены действием наркотиков и постоянно находятся под пристальным наблюдением полиции, так что маловероятно, чтобы многие были способны на такие подвиги».

Однако не стоит заходить слишком далеко. Очевидно, что преступность среди людей, употребляющих наркотики, гораздо выше, чем у населения страны в среднем. Наркомания — не настолько дорогая привычка, как это нередко изображается, но все же достаточно дорогая. Кроме того, наркомания по-прежнему в значительной степени является болезнью бедных. Это приводит к воровству. Это также приводит к развитию наркоторговли: наркоманам приходится становиться распространителями наркотиков, чтобы иметь средства поддерживать привычку.

В настоящее время в Скандинавии проводится следующий эксперимент, обусловленный естественными причинами. Понятно, что контроль не справляется с задачей остановить ввоз наркотиков, и поэтому цены на них падают. На таблице 7.2-2 показана динамика цен на различные виды наркотиков по данным начальника Государственной полиции Дании. Полицейские круги уведомляют о ценах на наркотики раз в квартал. Ранее наблюдался большой разброс цен при минимальном уровне в Большом Копенгагене. Но начиная с 1992 года отмечается тенденция к выравниванию этих различий, пишет начальник Государственной полиции. Таблица демонстрирует заметную стабильность цен на гашиш, а также значительное падение цен на другие наркотики. Как говорится в рапорте, эта тенденция отмечается на протяжении всего 1993 года: «В течение 1993 года цены по- прежнему падали, особенно это касается героина для курения, причем настолько, что в конце 1993 — начале 1994 годов стоимость грамма этого наркотика во многих областях страны достигла 500 крон». На протяжении того же периода, согласно рапорту, «героин, ввозимый в страну, стал практически в два раза крепче по воздействию». Бальвиг (1995) основывается на тех же цифрах и совершенно убежден, что можно доказать корреляцию между падением цен на наркотики и уменьшением преступности, в особенности среди наркоманов.

Таблица 7.2-2. Цены на наркотики в Дании (в датских кронах за грамм):

Цены на наркотики в Дании

Подведем итоги по поводу размаха преступности среди наркоманов: вне всякого сомнения, наркоманы не воруют ценностей на миллиарды, по той простой причине, что столько вообще не воруют. Да они и не смогли бы столько украсть, так как им не хватило бы ни времени, ни сил. И им не требуется так много воровать, по той простой причине, что их наркотики столько не стоят. Цены на незаконно ввозимые или производимые наркотики крайне преувеличены. Наркоманы, к тому же, часто являются и продавцами наркотиков, тем самым они, как и другие торговцы, покрывают свои расходы при помощи разницы между оптовыми и розничными ценами. И наконец, самое важное для нас: наркоманы отнюдь не принимают наркотики так, как это приписывается им гипотезой о рабской зависимости. У них бывают и паузы, вызванные пребыванием в больнице или тюрьме. Случается также, что паузы обусловлены нехваткой денег, нехваткой наркотиков или просто тем, что наркоманам хочется сделать паузу. Они — потребители, как указывает Винслёв (1984), говоря о датских опиоманах. В определенные периоды это потребление носит навязчивый характер, так что наркоман не может не сделать укол, если шприц лежит под рукой. Но гипотеза о рабской зависимости, по логике которой потребление должно быть непрекращающимся, эта гипотеза не выдерживает даже самого элементарного изучения. Однако она поддерживается средствами массовой информации. И народная молва также ей следует.

Тот факт, что в послевоенные годы, вплоть до середины шестидесятых, делались попытки создания образа алкоголика, который сильно напоминал образ сегодняшнего наркомана, заставляет призадуматься. Но и собственный опыт людей, и результаты масштабных научных исследований подтвердили, что в отношении алкоголиков этот образ также не соответствует действительности. Алкоголь может заполнить большую часть дня алкоголика, до такой степени, что в каком-то смысле становится смыслом его жизни. Однако образ человека, который только и делает, что пьет по одной заданной схеме и все глубже погружается в пучину алкогольной зависимости, просто-напросто ложь. Нередко алкоголик пьет точно так же, как и другие люди. Помимо этого, у алкоголика бывают периоды глубокого запоя, и — как указывает, в частности, Сальме Альст, тот факт, что в послевоенные годы, вплоть до середины шестидесятых, делались попытки создания образа алкоголика, который сильно напоминал образ сегодняшнего наркомана, заставляет призадуматься. Но и собственный опыт людей, и результаты масштабных научных исследований подтвердили, что в отношении алкоголиков этот образ также не соответствует действительности. Алкоголь может заполнить большую часть дня алкоголика, до такой степени, что в каком-то смысле становится смыслом его жизни. Однако образ человека, который только и делает, что пьет по одной заданной схеме и все глубже погружается в пучину алкогольной зависимости, просто-напросто ложь. Нередко алкоголик пьет точно так же, как и другие люди. Помимо этого, у алкоголика бывают периоды глубокого запоя, и — как указывает, в частности, Сальме Альстрём-Лааксо (1975) — периоды полного воздержания от алкоголя.