Религия: проблемы и возможности борьбы с наркоманией

Там, где религия и вера истинны, они представляют собой силу, которая может быть использована как в конструктивных, так и в деструктивных целях. С большой степенью уверенности можно утверждать, что с исторической точки зрения различные религиозные течения сохранились потому, что они усиливали способность людей и их потомства к выживанию, особенно тех, кто был крепок в своей вере. Врожденная способность чувствовать вину, когда мы поступаем неверно, позитивные переживания, если проявляем заботу и сочувствие, а также боязнь наказания, если нарушили правила, – еще одна черта, присущая большинству мировых религий. И какого бы взгляда на роль религии мы ни придерживались, неизменным остается факт, что религия и социализация человека – это две глубоко взаимосвязанные величины. Многие исследования, посвященные значению религии, свидетельствуют, в частности, что дети, усвоившие религиозную проповедь, редко злоупотребляют наркотиками или начинают вести криминальный образ жизни. Иными словами, вера может стать своего рода эффективной вакциной против развития некоторых отклонений. Кроме того, религия играет важную роль в формировании у человека характерного только для него понимания своей смертности, а также предлагает своему носителю определенные рамки для истолкования событий и явлений, которые иначе воспринимаются как непонятные, а порою и невыносимые. Большинство религий дают к тому же ответ на вопрос, зачем мы живем, объясняют изменения, происходящие в течение нашей жизни, и постоянно вселяют в нас надежду на жизнь после смерти. Во все времена – по крайней мере, в известных нам доселе культурах – именно религия в первую очередь выполняла функцию своего рода строительного раствора, скрепляющего в единое здание наши представления о хорошем и плохом. Разумеется, христианство и ислам, конфуцианство и буддизм отличаются друг от друга по форме и содержанию. Однако характерным для всех этих религий является то, что каждая из них предложила в своем культурном окружении некую – часто довольно-таки изменчивую и растяжимую – систему норм, в рамки которой можно вписать бoльшую часть видов социальной активности человека в качестве легитимных форм выражения общих – врожденных и благоприобретенных – духовных устремлений. Таким образом, человек формируется, исходя из принципов привычной оборонительной стратегии, конечная цель которой состоит в обеспечении выживания и благополучия; достичь этого можно, сделав бытие и мир понятными и предсказуемыми. В этом процессе религия имеет – в большей или меньшей степени – центральное значение.

Переводчик Александр Львовский и шведский эксперт Уве Розенгрем (справа)

Перейдем к рассмотрению вопроса о том, являются ли некоторые люди более склонными к вере, чем другие. С моей точки зрения, дело обстоит именно так. Иначе говоря, существует тип личности или характера, который благодаря сочетанию наследственных факторов, среды воспитания и культурных влияний становится более предрасположенным к формированию религиозного образа жизни, чем другие индивиды того же культурного круга. Такой человек нередко демонстрирует своей манерой поведения, что – через посредство своего отношения к богу и благодаря священному писанию – владеет ответами на большинство вопросов касательно того, что человеку нужно знать и понимать. Зачастую верующий считает, что достаточно прислушаться к внутреннему боговдохновенному голосу, чтобы найти верный путь. Возможность различных толкований религиозных проповедей делает возможным и выбор позиции, соответствующей ситуации и используемой аргументации. Зачастую это подчеркивается словами: «Господь сказал не так, а этак». Сильно верующий человек организует свою жизнь, отталкиваясь от более или менее догматических представлений и опираясь на традицию, тексты или харизматичного лидера, и при этом чувствует, что призван строго следовать своей вере и по возможности обращать в нее других. Верующий, как правило, нуждается в своей вере, чтобы выживать, и убежден, что мир был бы лучше, если бы все эту веру разделили. Строго верующий человек склонен недооценивать разум и критическое мышление. Во многих случаях он предпочтет полагаться на людей, исповедующих ту же веру, и желает, чтобы все остальные разделили с ним божественное вдохновение и могли жить праведной жизнью. Когда сталкиваешься с таким человеком в мирской ситуации лечения и реабилитации, часто бывает весьма трудно спорить с ним, так как упорство в вере допускает единственно возможное толкование – его собственное. Это относится, конечно же, не только к религиозным фундаменталистам, но типично для всех форм фанатизма. Одновременно с данной констатацией я должен со своих практически агностических позиций признать, что религиозные силы в разных регионах мира спасают и возвращают на путь истинный больше наркоманов и других заблудших, чем какая-либо из иных ныне существующих социальных сил – возможно, за исключением АА («Анонимных алкоголиков») и АН («Анонимных наркоманов») с их «Программой двенадцати шагов», имеющей духовную – хотя и не религиозную – направленность. Однако существует опасность, связанная со всеми программами, основанными на одной-единственной теории об условиях жизни и изменении человека. Когда индивид оказывается перед лицом потребностей, которые не могут быть удовлетворены в рамках системы понятий некой теории, он считается потерянным или безнадежным случаем, человеком, который либо не желает в достаточной мере напрячь свои силы, либо отказывается соответствовать ожиданиям фундаменталистов. И этот человек рискует вернуться к деструктивной модели поведения из-за того, что неработающая догма не способна ни разглядеть действительную потребность, ни удовлетворить ее.

Рабочий момент семинара

Обратимся к краткому описанию духовного или — если угодно – религиозного измерения «Программы двенадцати шагов». Это, прежде всего, духовная программа. Она подобна любящему богу, примиряющему и прощающему в тот момент, когда человек отваживается взглянуть на самого себя более ясно и честно. А затем в духе смирения готов поделиться этим с богом, которому поклоняется, и/или другим доверенным лицом, при этом безоговорочно приняв на себя ответственность за свои действия, отчего становится труднее сохранять в неизменном виде те свои пороки, которые он только что увидел, и которые ему предстоит постепенно исправить. И если в человека понемногу внедряется и в нем развивается жажда более глубоких ответов, – причем сам он далеко не всегда это замечает, – ему становится все сложнее и мучительнее воспроизводить старый образ мысли и действий. То есть, человек дольше не может оставлять деструктивные черты своей личности за рамками сознания. Он готовит себя к рискованному прыжку в неизведанное, к чему-то новому и совершенно иному, вопреки страху оторваться от привычного, того, что есть. «Программа двенадцати шагов» подразумевает, что по мере того, как влияние личностных изъянов – или того, что принято называть эгоизмом, – убывает, растет способность к бескорыстию и альтруизму. Однако самым важным является то, что эти внутренние изменения и подготовка воплощаются в жизнь индивида, а вновь приобретенное сознание пронизывает его действия. Это труд бесконечный, на протяжении всей жизни. Но в той же степени, в которой уменьшается власть эгоцентричного «я», появляется свободное пространство для более конструктивного и жизнеутверждающего способа мыслить, чувствовать и действовать по отношению к самому себе, другим людям и окружающему миру. Касательно духовного измерения «философии двенадцати шагов», речь, иными словами, идет о трансформации личности и готовности отринуть от себя злоупотребляющее алкоголем или наркотиками эгоцентричное «я», достичь тем самым более высокого уровня самопознания и по мере возможности соответствовать высоким принципам, рекомендуемым программой. Высшая власть или более мощная сила, которые в сумме должны оказаться сильнее наркозависимости и других возможных пороков, представляют собой, во всяком случае, для большинства шведских алкоголиков и наркоманов, как правило, сочетание ряда факторов: а) встречи/общность; б) приверженность высоким принципам, на которых покоится программа (честность, смирение, стремление, терпимость и т.п.); в) выбор спонсора; г) изучение «Великой книги»; и – в не меньшей степени – д) систематическая работа по прохождению шагов программы в предписанном порядке. Целое в этой работе оказывается для большинства людей силой большей, чем сумма ее составляющих, и основывается на понимании уязвимости и ранимости человека. И того, что человек поэтому нуждается во внешней силе, более мощной, чем он сам, которая поддерживала бы его.

Духовная жизнь предполагает, как правило, готовность довериться лежащим в основе жизни несущим силам, открыто признать и принять собственное несовершенство и поделиться этим с другими. Не потому, что это может дать непосредственные материальные преимущества, а потому, что сосуществование обогащает индивида как человека среди людей. В истинной «двенадцатишаговой» общине, где происходит действительное выздоровление, имеет место взаимность без принуждения. Эти люди собираются там, так как находятся в общей жизненной ситуации, а именно раскрытие внутренней структуры собственного «я» вместе с личным опытом составляет исцеляющую силу. В кругах тех, кто прошел или проходит «Программу двенадцати шагов», принято говорить: «Религия для тех, кто боится ада; духовность для тех, кто там уже побывал».

В заключение своего доклада должен констатировать, что российское общество проходит через этап огромных изменений, когда старые коллективные структуры разрушаются. В тени этого коллапса возникает социальная и духовная пустота, заставляющая людей уклоняться, искать пути отступления, изолироваться и собираться в маленькие крепко спаянные группы или с ностальгией смотреть в прошлое. В материальном и духовном климате такого рода многие попадут в «зону отчуждения», окажутся в категории маргиналов или выпадут из поля зрения общества. Не в последнюю очередь речь идет о сотнях тысяч наркоманов и алкоголиков. Возможно, религия в состоянии предложить ритуалы, структурирующие бытие и отвлекающие внимание от собственного «эго», для многих потерпевших жизненное крушение злоупотребляющих – да и для обычных – людей. Кроме того, насколько я могу понять, Россия борется с масштабной проблемой бедности и все растущим расслоением общества, которые представляют собой чрезвычайно благодатную почву, в частности, для злоупотребления психоактивными веществами и криминализации. В этой сфере на религию и церковь возлагается важная миссия. У нас на Западе также растут и ширятся духовные искания, но обусловлены они той пустотой, о которой говорят многие люди, живущие в перенасыщенном западном мире, и заполнить которую современному выхолощенному христианству очень трудно.

Уве Розенгрем, 
шведский эксперт, председатель общественной организации RNS 
Перевод со шведского Германа Иванова